Октавиус - Страница 40

– Пять лет, сэр! – ответил тот. – На этом корабле я ходил от Индии до Китая и от Европы до Америки. Этот корабль бывал в Дакаре и Константинополе. Я вел «Октавиус» через Большой риф Австралии и прорывался на нем сквозь льды Аляски…

– «Октавиус» был флагманом моей флотилии, – сказал Адамс. – И если бы не обстоятельства, то никакой дьявол не заставил бы меня избавиться от этого быстрого корабля.

Я отвернулся, не в силах сдержать улыбку. Потеря во время шторма сразу двух кораблей со всем товаром, несмотря на ллойдовскую страховку, пробила в его компании порядочную брешь, и для удержания на плаву ему пришлось срочно продать свой лучший корабль по довольно сносной цене. И только проявленная быстрота позволила мне первым воспользоваться столь благоприятным стечением обстоятельств. Эта большая двухмачтовая шхуна являлась весьма крупной среди судов своего класса: водоизмещением триста пятьдесят тонн и осадкой шестнадцать футов. Адамс, по всей видимости, использовал ее для перевозки особо важных грузов – команда судна составляла около тридцати человек. Кроме того, на шхуне было установлено две пятифунтовых пушки на вертлюгах. Их Адамс снял перед продажей, оставив, правда, в придачу порядочное количество абордажных сабель и мушкетов…

Я предложил Ситтону оклад существенно выше, чем у Адамса, и тот быстро согласился перейти ко мне, там более что в связи с понесенными потерями Адамс сокращал штаты и таким образом я только избавлял его от лишней кадровой перестановки, а – себя от хлопот по набору новой команды. Праздник продолжался до вечера, и только когда стало уже совсем темно, гости один за другим разъехались. Я проводил до кареты Блейка и Элизабет, которая горела желанием остаться на «Октавиусе» на ночь, однако я сопроводил ее под благородным предлогом предстоящей работы на судне. Мы добрую часть праздника обсуждали подробности нашей предстоящей свадьбы, и на ее долю выпали приятные хлопоты приготовления (вместе с Блейком, всецело взвалившим на плечи всю организацию предстоящего мероприятия, обещавшего быть грандиозным). Меня же с моим отцом ждали неотложные дела на борту корабля, которые дали знать о себе уже сразу после отбытия гостей. Вызвав к себе Ситтона, я распорядился готовить трюм к погрузке и, взвалив на него все дальнейшие обязанности по кораблю, присел за стол – теперь огромная каюта, располагавшаяся под ютом и занимавшая всю кормовую часть судна, принадлежала мне. Растворив кормовое окно, я взглянул на стоящие в углу тяжелые напольные часы – стрелки показывали половину десятого. На судне зажглись стояночные огни, с палубы доносились топот ног и отборная ругань: там открывали грузовые порты и наводили на пристань сходни. В дверь каюты постучали, и вошел Ситтон. – К вам гость, сэр, – сказал он. – Требует разрешения подняться на борт. Называет себя Георгом Рингольдом.

– Проведите его ко мне– сказал я, с усмешкой закуривая трубку. – Я жду его.

Дверь в каюту отворилась вновь, пропуская долговязую, согнутую фигуру Рингольда, кутавшегося в черный долгополый плащ, словно ему было чертовски холодно. Теперь трудно было узнать прежнего юного кутилу и гуляку, волочившегося за портовыми девками. Согласно условиям заключенного между нами пари один только Стентон сумел самостоятельно выплатить причитающуюся с него сумму – то есть сразу же выложить на стол. За остальных непутевых чад долг выплачивали их богатенькие папаши. Отец Рингольда – крупный сталелитейный промышленник – уплатил за свое непутевое чадо, но поступил за это с ним совсем не с отцовской лаской. Заработавший свой начальный капитал еще в далекой молодости, работая инженером по развитию производства в России на заводах Демидова, Рингольд-старший привык трепетно относиться к каждому пенсу.

Рингольд-младший был с позором отправлен из Ливерпуля подмастерьем в цех на завод своего же отца в Уоллоси. «Дабы собственным потом, горбом и кровью выбить из тебя эту кабацкую дурь! – напутствовал отец сына, прибавив, правда, потом: – Впрочем, если тебе удастся в скором времени вернуть эти деньги, то все мои претензии отпадут сами собой. Каждый из нас может совершить ошибку…»

И теперь этот чистоплюй Рингольд в должной мере наслаждался беспросветным трудом в грязном цеху, причем отнюдь не на правах сына хозяина. Можно себе представить, что творилось внутри него, и вполне возможно, что он многократно проклял себя за тот момент, когда опрометчиво пожал мою руку, и готов был продать душу дьяволу, лишь бы вырваться из этого ужаса. Я же сейчас мог в полной мере дать ему этот шанс, за который он ухватился обеими руками, подобно тонущему в болоте – за ссохшуюся соломинку. Неделю назад, перед самой покупкой «Октавиуса», мой отец за завтраком, сам того не зная, подал мне блестящую идею. Вернувшись из трущоб, он первым же делом вошел в курс последних событий, произошедших в торговой среде Ливерпуля, и совершенно невзначай поведал мне следующую историю. Завод отца Рингольда получил заказ на изготовление крупной партии сменных деталей для ткацких машин в Китай. Заказ пришел от компании «Астор Стар», занимавшейся обслуживанием и ремонтом этих машин. Технический уровень Китая находился в слишком сильной отсталости, дабы старинные китайские ткацкие станки могли провернуть все возраставший объем производства, поэтому вопреки императорской политике жестокой изоляции многие китайские ткацкие мануфактуры закупили английские машины достаточно сложные, чтобы китайцы самостоятельно могли производить запчасти к ним. К тому же у «Астор Стар» был жесткий патент, нарушение которого грозило серьезными проблемами. Однако императорский запрет на ведение промышленных дел с иностранными компаниями и жесточайшее ограничение торговых связей делали свое черное дело. Поэтому в обход системы был придуман простой, но очень эффективный ход. Все обслуживание этих механизмов проходило через определенное лицо – некоего китайского подданного Син Бен У, имевшего императорскую грамоту на общение с иностранцами и право выезда за пределы Поднебесной. Это была довольно мелкая сошка в императорском аппарате, а если учесть захлестнувшую вследствие искусственной изоляции страну коррупцию, то все подобные дела с иностранцами проворачивались похожим образом. Иными словами, вышеупомянутый Син Бен У и являлся главным поставщиком импортных деталей в Китай, от него шли все заказы на их изготовление и непосредственно он забирал этот товар из Европы и сопровождал его. И надо же было случиться такому, что на заводе Рингольда весь заказ по непонятной причине был изготовлен с браком в формовке – и, несмотря на то, что на нем стоял знак патента «Астор Стар», естественно, был списан в брак. Син Бен У, присутствовавший при выбраковке, согласился с некондицией товара, отметив однако, что дефект не особо сильный и что он сможет взять всю партию по сниженной цене. По всей вероятности, он думал произвести доработку деталей непосредственно в Китае (кустарным способом, с помощью дешевой силы тамошних умельцев). Однако «Астор Стар», естественно, ответила категорическим отказом, решив просто заставить Рингольда заново переделать всю партию – это было гораздо проще, чем дорабатывать ее. Прения шли несколько дней, и я не замедлил воспользоваться этой волокитой. Я быстро связался с Георгом и предложил ему выкрутиться из его нелегкого положения, чему он обрадовался, как манне небесной.